Суббота, 23.11.2024, 13:11
Приветствую Вас Гость
Главная | Регистрация | Вход | RSS

Каталог статей

Главная » Статьи » Алкоголь и здоровье

---

Аддиктология - учение о зависимостях* Аддикт существует вне реального времени и пространства, в момент иллюзорного наполнения. Он живет от одного момента к другому, но не может удовлетвориться ни в одном из них. Он то заполняет пустоту настоящего с помощью наслаждения, опьянения, выигрыша, успеха и т.д., то оказывается одержим нереальностью своего переживания в форме неудовлетворенности и похмелья, непреодолимо вынуждающих к немедленному повторению аддик-тивных действий. Аддикты страдают синдромом дефицита удовольствия, который прояв­ляется в постоянном ощущении скуки. Жизнь представляется аддикту серой и однообразной, он нуждается в дополнительной стимуляции и направляет всю свою энергию на ее поиск. Он сосредоточивается на той сфере, которая позволяет ему на какое-то время вырваться из состояния бесчувственности и апатии. К остальным сферам жизни аддикт интереса не проявляет, все боль­ше уходя от участия в них. Н. Пезешкиан (1996) выделяет четыре формы аддиктивного поведения как бегства от реальности: 1) бегство в тело — физическое или психическое «усовершенствование» себя; 2) бегство в работу — концентрация на слу­жебных делах (учебе); 3) бегство в контакты или одиночество — постоянное (утрированное) стремление к общению или, наоборот, к уединению; 4) бегст­во в фантазии — жизнь в мире иллюзий и фантазий. Эта типология перекли­кается с мнением Берна (1997) о существовании у человека шести видов голода: голод по впечатлениям, по признанию, по контакту и физическому поглаживанию, сексуальный голод, голод по структурированию времени, по событиям. У аддиктивных личностей вследствие плохой переносимости ими труд­ностей повседневной жизни, постоянных упреков окружающих и самоупре­ков формируется комплекс неполноценности. Тревожный аддикт может ком­пенсировать свое чувство неполноценности гиперсоциальностью, например трудоголизмом. Защитой от чувства неполноценности у аддиктов часто слу­жит гиперкомпенсация в виде завышенной самооценки с демонстрацией своего превосходства над окружающими. Аддикт противопоставляет толпе обывателей свою романтическую жизнь, свободную от обязательств, а значит, и от обвинений. Некоторые аддикты посвящают свою жизнь карьере, борьбе за власть, обогащению. По Короленко и Донских (1990), основные мотивации аддиктивных рас­стройств таковы: 1) противотревожная, 2) субмиссионная (подчиненная влия­нию других), 3) гедонистическая (эйфоризирующая), 4) активирующая (часто для сексуальной гиперстимуляции), 5) псевдокультурная (демонстрирующая принадлежность к данной культуре, компенсирующая комплекс неполно­ценности; может проявляться, например, в стремлении играть роль тамады). Выделяют следующие причины употребления наркотиков: эйфорию, доступность, влияние культуры, подавление боли, скуку, бунт, развлечение и любопытство, ухудшение провоцирующей ситуации, давление сверстников, подавление стресса, разрешение общества, самолечение, биохимическую пред­расположенность, физическую зависимость, подкрепление интоксикации, внешний локус контроля, привычку, социальное подкрепление, низкую само­оценку, зависимую личность, уход от реальности, импульсивность, момен­тальное удовольствие, неспособность увидеть альтернативы наркотикам. Цитренбаум с соавторами (1998) представили наиболее частые выгоды, даваемые курением, пищевой аддикцией и алкоголизмом, в виде таблицы (см. с. 17). Выделяют 5 этапов формирования аддикции. На 1-м этапе человек испытывает небывалый эмоциональный подъем, связанный с рискованным, азартным поведением или химическим воздействием. На 2-м этапе человек прибегает к предмету аддикции в ситуациях фрустрации, при этом межлич­ностные отношения постепенно отходят на второй план, нарастает душевный дискомфорт, провоцирующий аддиктивное поведение. На 3-м этапе аддик-тивное поведение становится стереотипным ответом на требования реаль­ности, аддиктивные потребности доминируют в мотивационной сфере лич­ности; человек не реагирует ни на критику его поведения, ни на проблемы близких людей. На 4-м этапе аддикт полностью отчуждается от общества и своей прежней личности, окружающие воспринимают его как «конченого» человека, он теряет даже способность манипулировать людьми. 5-й этап является катастрофой: разрушается не только психика, но и организм; проис­ходит истощение всех жизненных ресурсов. К такому же исходу приводят и нехимические аддикции — из-за духовного опустошения и постоянного стресса, ведущего к сердечно-сосудистым расстройствам. В развитии химических зависимостей выделяют следующие механизмы. 1. Эволюционный механизм. По мере повышения интенсивности эйфоризиру-ющего эффекта происходит рост потребности, которая из второстепенной, дополнительной становится вначале конкурирующей, а затем доминирующей. 2. Деструктивный механизм. Разрушение личностной структуры, вызванное какими-либо психотравмирующими факторами, крахом личности, сопро­вождается изменением ее ценностной ориентации. Значение доминирующих прежде потребностей при этом снижается. Второстепенная потребность в ПАВ может неожиданно стать доминирующим, основным смыслообразующим моти­вом деятельности. 3. Механизм, связанный с изначальной аномалией личности (Бехтель, 1986). Выделяются три варианта аномалий: а) при аморфной личностной струк­туре со слабо выраженными иерархическими отношениями в системе потреб­ностей и мотивов любая сколько-нибудь значимая потребность быстро стано­вится доминирующей; б) при недостаточности внутреннего контроля неполное усвоение групповых норм не позволяет выработать внутренние формы контро­ля; в) при аномалии микросреды искаженные групповые нормы формируют аномальные установки на употребление ПАВ. Поведение аддиктов мотивируется следующими иррациональными представлениями. Взрослому человеку совершенно необходимо, чтобы его любили или одобряли все значимые люди в его окружении. Чтобы считать себя достойным, надо соответствовать высоким требованиям и преуспевать во всех отношениях. Некоторые люди плохие, и их надо сурово наказывать. Когда что-то не получается, это катастрофа. Если не везет, то от человека практически ничего не зависит. Если человеку что-то угрожает, надо постоян­но думать о том, как это случится. Легче избегать трудностей и ответствен­ности за себя, чем справляться с этим. Надо полагаться на сильного человека и зависеть от него. Текущая жизнь в основном определяется прошлыми воздействиями. Нужно очень сопереживать другим людям. Если не найти идеальное решение проблемы, все погибнет (Эллис, 1999). Аддикт страдает вследствие переживания внутренней дисгармонии, дискомфорта и фрагментации или из-за неспособности думать хорошо о себе, а следовательно, и о других. Еще больше мучений аддикту доставляют психологические защиты, с помощью которых он пытается скрыть свою уязвимость, но которые оказываются для него разрушительными. За спаси­тельную помощь этих патологических защит приходится платить чувством изоляции, обеднением эмоциональной сферы и неустойчивостью взаимо­отношений с людьми. Основными психологическими защитами повреж­денного и уязвимого Эго аддикта являются: о примитивная идеализация объекта зависимости; о фантазии инкорпорации — поглощения объекта отверстием тела (ртом, глазами, вагиной); ° интроекция — замена отношений с внешним объектом отношениями с его интроектом; ° всемогущество — преувеличение собственной силы; Пролог 19 ° девальвация — презрительное обесценивание чего-то важного; ° проекция — приписывание другому собственных эмоционально значимых мотиваций; о проективная идентификация — проекция своих чувств и мотиваций на объект зависимости, над которым аддикт затем пытается устано­вить контроль с помощью идентификации; ° расщепление (сплиттинг) — разделение себя и объекта (объектов) на хороших и плохих; о отрицание — игнорирование важных аспектов реальности; о контрфобия — удовольствие от опасной деятельности, бравада; ° псевдонезависимость — бессознательная демонстрация независи­мости от объектов аддикции; ° экстернализация — перенос внутреннего конфликта вовне и отыгры­вание его компульсивным или импульсивным действием; о рационализация — сознательное обоснование своего поведения приемлемыми мотивами вместо скрытых неприемлемых. Занимая центральное место в жизни аддикта, объект аддикции идеа­лизируется. Воображение аддикта заполняется фантазиями, в которых он предвкушает каннибальское поглощение объекта аддикции или орга­стическое слияние с ним. Благодаря интроекции аддикт тотально и без­раздельно контролирует избранный объект. Используя его магическую силу, аддикт приобретает всемогущество. Обладая интроектом, аддикт может позволить себе обесценить объект аддикции, чтобы не испытывать зависть к его силе. Под воздействием проекции пациент перекладывает на объект аддикции собственные импульсы и аффекты. В результате проективной идентификации больной может приписать объекту аддикции собственную враждебность и затем со страхом ожидать какого-то вреда, а свою агрессию считать реакцией на это. Дихотомическое разделение мотиваций, интроек-тов и объектов на жизненно необходимые и смертельно опасные приводит к расщеплению. Чтобы сохранить контроль над внутренним и внешним миром, расщепленное сознание прибегает к отрицанию, игнорируя наличие аддикции и ее опасность. Невыносимый страх перед этой опасностью удается блокировать с помощью контрфобии, вызывающей чувство азарта с эйфорией от переживания своего бесстрашия, обеспеченной выбросом внутреннего наркотика — эндорфина. Избежать чувства унизительной зависимости помогает псевдонезависимость. Вермсер (2000) описывает возможные пути формирования аддиктивных защит против карающего Суперэго и возвращения отрицаемого. Вместо того, чтобы стремиться к достижению своего идеала, аддикт ищет состояние абсо­лютного удовлетворения, грандиозности и умиротворения здесь и теперь. Вместо того, чтобы обладать внутренней самокритичностью и при необхо­димости наказывать себя изнутри, аддикт провоцирует получение наказания извне. Вместо тонко настроенной, функционирующей способности к само­наблюдению, у аддикта присутствуют постоянная готовность чувствовать стыд и унижение перед другими людьми, которые эти чувства провоцируют. Вместо того, чтобы принять ограничения, которых требует реальность и принятые ра­нее обязательства, аддикт одновременно и бежит от них, и ищет их. Он не пере­носит ограничений и в то же время парадоксальным образом стремиться к ним. Не заботясь о себе и пренебрегая самозащитой, которую способна дать внутрен­няя власть Суперэго, аддикт демонстрирует неожиданные колебания и абсо­лютную эмоциональную ненадежность. В то же время у аддикта наблюдается страстное стремление к человеку, заслуживающему доверия, с ожиданием, что партнер никогда не разочаруется в аддикте, даже если последний зло­употребит его доверием. Автор выделяет 4 типа семей, формирующих будущего аддикта: 1) травми­рующая семья, в которой ребенок может идентифицироваться либо с агрес­сором, либо с жертвой, испытывая чувства стыда и беспомощности и в послед­ствии избавляясь от них с помощью ПАВ; 2) навязчивая семья, возлагающая собственные грандиозные ожидания на ребенка, который впоследствии ком­пенсирует свою фальшивую идентификацию с помощью ПАВ; 3) лживая семья, в которой ребенок утрачивает чувство реальности и собственной лич­ности, испытывает стыд, отчуждение и деперсонализацию, компенсируя эти чувства с помощью ПАВ и 4) непоследовательная семья, когда правила родите­лей различаются и к тому же меняются на ходу, из-за чего нарушается стабиль­ность Суперэго и социализация, вследствие чего создается мотивация для употребления ПАВ. Винникотт (2000а) указал на значение переходных объектов (предметов или деятельности), символизирующих для ребенка отсутствующую мать, пока он еще не способен интроецировать материнскую фигуру как функцию внутренней хорошей матери. Если процессу интроекции препятствует пове­дение родителей, ребенку приходится расщепить образ себя на две части: одна часть — ложная — соглашается с требованиями внешнего мира, а другая — тайная — составляет субъективный мир ребенка. Затем человек живет так, как будто он «не вполне настоящий», и всю жизнь злоупотребляет переход­ными объектами, которые приносят лишь временное облегчение: нарко­тиками, сексуальными ритуалами, другими людьми или компульсивной деятельностью («чем бы дитя ни тешилось...»). Аддиктивные личности, не получив в раннем детстве доступа к эмпа-тичной (эмоционально чуткой и теплой) матери, помещают свой материн­ский идеал вовне и отгораживают его, чтобы идеальная мать была внешней, но легко доступной, как пища. В результате идолопоклоннического переноса все доброе приписывается только идеализированной матери, поэтому ее лю­бовь необходимо получить любой ценой. Однако пользоваться любовью — значит нарушить материнские границы, а это переживается как преступление Прометея, заслуживающее мучительного наказания, которое хуже смерти (на плечах наших алкоголиков выколото: «Не забуду мать родную» и «Нет в жизни счастья»). Выходом становится поворот от матери к вещам, так как они заслуживают большего доверия и в результате становятся аддиктивными объектами. Они приносят удовлетворение и наказание, временное забвение в смертельных объятиях и возрождение (Кристал, 2000). В формировании наркотической зависимости отмечают роль бессоз­нательных страхов и желаний матери, которые тормозят формирование способности младенца быть одному. В результате у него вырабатывается наркотическая зависимость от ее присутствия и ее функций по уходу за ним, формируются созависимые отношения. Со временем ПАВ замещают пере­ходные объекты детства, однако они не могут обеспечить формирования механизмов независимости, поэтому автор называет объекты аддикции патологическими преходящими объектами. Роль таких объектов могут играть и другие люди, тогда речь идет об эротической зависимости или созависи­мости (МакДугалл, 1999). Карпман описал «драматический треугольник», который лег, в частности, в основу проанализированной Берном игры «Алкоголик». Каждый игрок попеременно занимает одну из 3 позиций: Преследователь, Жертва и Спаси­тель. В день получки муж приходит пьяный, без зарплаты и устраивает дома дебош, играя роль Преследователя (а жена — Жертвы). Наутро он мучается с похмелья и исполняет роль Жертвы, вымаливая прощение жены, которая вначале находится в роли Преследователя, а простив и дав похмелиться — в роли Спасителя. Очевидно, что Преследователь и Жертва нуждаются друг в друге для садомазохистских созависимых отношений, при этом Жертва-алкоголик использует готовность Спасительницы-жены самоутверждаться за его счет. Со временем алкоголик подрывает свою самооценку и впадает в зависимость от жены. Когда ей, наконец, удается привести мужа лечиться, для нее это передача роли Спасителя профессионалу, а для мужа — ее преда­тельство и появление совсем уже безжалостного Преследователя («Обло­жили меня, обложили...») (Берн, 1997). Источник: http://www.addikt.ru/readarticle.php?article_id=4

Категория: Алкоголь и здоровье | Добавил: Admin (13.07.2009)

Просмотров: 2385 | Теги: зависимость, психология, аддиктология | Рейтинг: 4.0/1 | - Оценить - Отлично Хорошо Неплохо Плохо Ужасно

Всего комментариев: 0